Елизавета Николаевна
Елизавета Николаевна родилась 12 июля 1886 года. Её крёстными были отец Николая Терентьевича — Терентий Алексеевич и мать Софьи Михайловны – Елизавета Степановна. Елизавета окончила гимназию. 3 июня 1906 года она вышла замуж за Михаила Лаврентьевича Гандурина.
Михаил Лаврентьевич, сын купца 1-й гильдии Лаврентия Михайловича Гандурина и Зинаиды Александровны, в девичестве Витовой (двоюродная тётя моей бабушки Надежды Александровны Витовой (Щаповой).
Отец Михаила Лаврентьевича состоял в должности товарища директора Иваново-Вознесенского общественного банка, эконома больницы мастеровых и рабочих, гласного городской думы, церковного старосты Крестовоздвиженской церкви г.Иваново-Вознесенска.
14 июня 1909 года у Елизаветы Николаевны родился сын – Серафим, через два года 18 июня 1911 года дочь – Мария.
Благополучная жизнь до 1917 года была нарушена революционными событиями. Однако православная традиция не исчезла, и Гандурины остались постоянными прихожанами Крестовоздвиженской церкви. Во время новой волны церковных гонений в 1930 году Елизавета была арестована. Ей предъявили обвинение в том, что она являлась «активной участницей кружка, постоянной богомолкой Крестовоздвиженской церкви, вела переписку со ссыльными церковниками и оказывала им материальную помощь»[1]. По этому же делу были арестованы её сестра – Зинаида, её муж — М.Л.Гандурин, Н.В.Мыльников (всего 58 человек).
Это было время оголтелого наступления на религию, которое началось в июне 1928 года совещанием в агитационно-пропагандистском отделе ЦК ВКП(б) по вопросам антирелигиозной пропаганды. Уже в первой половине 1929 года в стране закрылось более 400 храмов, и темпы нарастали: в августе та же участь постигла еще 103 храма. В 1930 году были проведены две кампании — антипасхальная и антирождественская, в 1931 году — тоже. Они проходили под лозунгами «За безбожные города, за безбожную колхозную деревню». «Мы ставим задачу, — писали руководители Союза воинствующих безбожников, — добиться закрытия церквей и других молитвенных домов в рабочих центрах и в районах сплошной коллективизации, а также роспуска церковных Советов…». Вот это страшное «красное колесо» проехало и через счастливую жизнь Елизаветы Николаевны и Михаила Лаврентьевича.
«Выписка из материалов архивного дела №М9773.
Показания Елизаветы Николаевны:
Я давно принимала близкое участие в жизни Крестовоздвиженской церкви, во-первых, потому что я – глубоко верующий человек, во-вторых, потому, что эта церковь была приходом всего нашего рода Гандуриных. Месяца три — четыре назад я взяла в свои руки управление, стала церковным старостой, т.к. видела, что брать на себя эту обязанность никто не хотел. Всеми денежными операциями ведала я. Помощник мой – Проскурин Михаил Павлович все деньги сдает мне, а я расходую их по своему усмотрению. Священник Кожаев – мой духовник, часто бывает у меня в нашей квартире. Во время посещений разбираем с ним тексты Библии, Евангелие, говорим на религиозно-нравственные темы. Я не могу признать, что в нашей церкви проводятся антисоветская деятельность. Я ничего подобного не замечала и сама этим не занималась. Проповеди священника Кожаева я контрреволюционными не нахожу. Правда, я не разделяю политику советской власти и Коммунистической партии по отношению к Церкви и верующим людям, как и то, что Церковь в СССР находится в условиях гонения, как и церковные служители. Такие убеждения свои я не распространяю. О помощи ссыльному духовенству мне ничего не известно. Я много денег не давала из церковной кассы. Утверждение о том, что жене высланного священника Архангельского мы ежемесячно выплачиваем 30-40 рублей под видом уплаты квартирных – я считаю не верным.
Подтверждаю, что я платила епископу Павлу ежемесячно 40 рублей, но не знаю, как он их использует. В доме своего отца – Николая Терентьевича Щапова, я бываю, иногда там собираются мои братья, Напалковы, Мыльниковы тоже бывают по праздникам, например, на Рождество и Пасху.
Е. Гандурина»
Елизавета Николаевна была осуждена по ст. 58.10 ч.2, 58.11 УК РСФСР к заключению в концлагерь сроком на 3 года. В ноябре заключённых отправили во Владимирский централ, где они пробыли до весны. Затем Елизавету Николаевну отправили в Красновишерский лагерь на
северном Урале, а Михаила Лаврентьевича в лагерь Свирьстрой.
Квартиру, где жили Гандурины, занял работник ОГПУ – Петров. (Это очень типично для того времени). Дети Елизаветы Николаевны и Михаила Лаврентьевича – Серафим и Мария остались под присмотром родных. Попробовали перебраться в Москву и поступить учиться в институт, но поступать не разрешили из-за социального происхождения, да и проживание в Москве запретили. Мария возвратилась в Иваново, а Серафим отправился в Джезказган (Казахстан).
В 1933 году Елизавету Николаевну освободили, и она приехала в Иваново, где жила в доме Щаповых и работала в библиотеке с Ольгой Николаевной. В 1936 году освободился Михаил Лаврентьевич, его отправили на поселение в Кзыл-Орду. К нему поехала и Елизавета Николаевна. В 1943 году Гандурины переехали к своему сыну Серафиму в Джезказган. Здесь в мае 1953 года умер Михаил Лаврентьевич. Елизавета Николаевна вернулась в Ярославль, где она и умерла в июле 1959 года.
Срок «отбытия наказания» за Православную Веру и стремление следовать Христианскому учению у Елизаветы Николаевны и Михаила Лаврентьевича растянулся на многие годы, которые провели они в концлагерях и на поселении в Кзыл-Орде (Казахстан). Своих взглядов они не изменили, вера помогла им перенести все испытания.
Заключением прокурора Ивановской области от 21 января 1993 года, на основании ст.3, ст.5 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года, Елизавета Николаевна и Михаил Лаврентьевич были реабилитированы.
[1] Архивная выписка из материалов дела №М9773