ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате изучения теоретических предпосылок к возникновению антирелигиозной деятельности были сделаны следующие выводы:
1)материалисты не признают души, потому что не видят её: не вижу – не верю. Людям свойственно отрицать то, что они не могут постичь;
2) многие известные люди, а среди них даже атеисты и антитеисты, признавались, что верят в Бога. Атеисты знают, что Бог существует, как раз тогда, когда они борются с Богом. Энгельс, главный пропагандист атеизма, в старческом возрасте вновь обратился к Богу: “Мы должны возвратить свою жизнь Тому, Кто умер за нас всех на Кресте”. Вольтер, великий насмешник, перед смертью требовал священника. Медсестра, присутствовавшая при этом, говорила: “За все богатство Европы не согласилась бы я еще раз увидеть, как умирает безбожник”. Сенека говорил: “Всякому человеку дано зерно веры в Бога. И лгут те, которые говорят, что они не верят в Него”. Маркс, юношей уверовавший во Христа и имевший живое с ним общение, уже, будучи атеистом, не сомневался в существовании Бога; потусторонний мир всегда был для него реальностью. Он писал: “Я боролся с демоном…” Для Маркса Бог был действительностью. Но он ненавидел Бога и ненавидел вечного Его собеседника – человека. Результатом этой ненависти было признание: “Я надсмеялся над Небом, я это точно знаю. Моя душа, когда-то принадлежавшая Богу, теперь принадлежит аду. Да, вечность – это наше вечное мучение”;
3) человек, возлюбив грех, не хочет отказаться от своей порочной жизни, стремится раз и навсегда освободиться от обличающего голоса совести. Как заметил один из героев Достоевского, “если нет Бога, то человеку всё позволительно”. Но от такого рассуждения Бог не перестанет существовать. Может ли слепой отрицать, что в мире есть цвета, а глухой – что есть музыка? Люди, которые говорят, что Бога нет, правы. Для них Бога нет, в их душе – нет Бога, т.к. они находятся во тьме богоотрицания, во тьме зла.
Итак, говорят, Бога нет, не потому, что Его нет или не веруют в Его Бытие, но потому, что люди становятся из богоподобных – демоноподобными. “Ибо и бесы веруют (в Бога) и трепещут” (Иак. 2, 19). Этот трепет подталкивает их к конкретным действиям, направленным на борьбу с самим Богом. Важна для них именно борьба, они знают, что победа, в итоге, будет гибелью для них.
Наша история, как и вся история человечества, двигалась между двумя основными историческими процессами: проповеди Евангелия Царствия Божия во всей вселенной и указанной реакцией на эту проповедь. Длинная цепь “прельстительных возстаний” (Мф. 24, 24 – 25) началась ещё в конце XIX века с появлением новых светских идеологий, распространением масонских веяний. Именно тогда сбылись слова апостола Павла: “пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возобновившие неправду” (2 Солун. 2, 11 – 12).
После Русской катастрофы в 1917 году начинает открыто муссироваться смутная идея “нового”. При Ленине и Троцком провозглашается создание “нового человека”. Ленин объявляет “новую экономическую политику”, а Троцкий предлагает “новый курс”. Необходимо было обновление, очищение духовное. Нам надлежало “исправить пути наши и поступки наши” (Иерем. 18, 11), чтобы вступить на правильный путь, после такого долгого, почти векового, блуждания по беспутице. “Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему” (Иерем. 6, 16). Есть пути, ведущие к погибели… Мы пошли именно по этому пути вслед за партией и правительством. Советская идеология не признавала, что “общая вера отцов” является подлинным фундаментом науки.
Считая религию “одной из самых гнусных вещей, какие только есть на земле”, Ленин свою нелюбовь, бескомпромиссность, жестокость к церкви черпал у своего идейного вдохновителя К. Маркса. “Мы должны бороться с религией, – не уставал повторять Ленин. Это – азбука всего материализма и, следовательно, марксизма”. Маркс считал христианство “религией варварства, ненависти, преследования и угнетения, стоившею миру больше крови, слез, чем какая-либо другая религия”. Он употребил весь свой талант полемиста, мыслителя, чтобы развенчать авторитет Церкви, идейное содержание и нравственное учение религии.
Взяв напрокат некоторые нравственные заповеди из Евангелия, марксисты объявили свое учение новой верой человечества, которая должна заменить Христианство. Отрицая Бога, вечность, блага духовного порядка они обратили все помыслы человека исключительно на интересы его земного, материального существования. По образному выражению одного из последователей Маркса, ему удалось “приковать расплывчатую гуманитарную идею к земле, а дозорщиком к ней приставить не бледного мечтательного проповедника, но огромную толпу со сверкающими глазами и крепкими кулаками” [8, с. 3].
Поход Ленина с большевиками против Церкви был больше, чем требование момента. Воинствующий материалист, тонкий тактик, он, призывая ополчиться на православных священнослужителей, хотел и физически, и материально ликвидировать последнюю, как ему казалось, силу, противостоящую новому обществу, заодно за её счет решить некоторые политические и материальные проблемы государства и партии. Голод в народе оказался лишь предлогом для достижения этой цели, а события в г.Шуе (Ивановской области) в марте 1922 года стали своеобразным детонатором.
Воздействовать на народное сознание достаточно сложно, необходимо располагать временем и хорошо владеющими ораторским искусством идеологами. Основной формой влияния на нравственные устои общества является пропаганда противоположных идей с большим количеством аргументов, подтверждающих их истинность. Антирелигиозная пропаганда была первой и основной формой воздействия на духовные устои русского народа. Нравственная революция в нашей стране произошла гораздо раньше политической. Еще в 19 веке нигилисты и анархисты “подготовили почву” для обширной атеистической деятельности большевиков. Ивановский край был особым местом на политической карте начала ХХ века. Иваново-Вознесенск называли “Родиной первого Совета”. Именно здесь и в Шуе собирались первые тайные кружки революционеров. Именно с этой области началась активная кампания по изъятию церковных ценностей, а кровавые события в Шуе были подтверждением того, что наш край был одним из самых первых, отступивших от Веры Истинной. Большевики не без оснований полагали, что в Ивановской области люди уже готовы приступить “к строительству нового общества”. В связи с этим антирелигиозная пропаганда здесь не имела столь широкого размаха, как в других районах и областях.
После издания “Декрета об изъятии церковных ценностей” начались массовые акты вандализма, кощунства и кровопролития. В городах Шуе, Иваново-Вознесенске и в с. Палех события приняли наиболее бурный характер и привели в результате к человеческим жертвам.
Первым этапом в борьбе с “реакционным”, “черносотенным” духовенством, под которым Ленин подразумевал, по сути, всю православную церковь, стало изъятие церковных ценностей. За присвоение имущества храмов, то есть за святотатство активно выступали рабочие Ивановских заводов и фабрик. Их выступления и письма с завидной регулярностью публиковались в “Рабочем крае” – газете ивановских коммунаров. Все протесты, просьбы о возможности выкупа имущества старались скрывать и по мере возможности подавлять. Яркими примерами нарушения прав граждан можно считать случаи с отказами выкупа церковного имущества без всяких объяснений. Если хотя бы десять человек подписывались под просьбой о ликвидации храма, её удовлетворяли, игнорируя десятки листов с подписями верующих людей.
Меньшинство, в том числе и политическое, как показывает исторический опыт, всегда оказывается сильнее большинства, т.к. духовно слабые люди всегда принимают сторону сильного, а не сторону правого.
В начале 20х гг. в Шуе стали проводиться многочисленные конференции профсоюзов, на которых выступали докладчики с красноречивыми аргументами в пользу изъятия церковных ценностей.
Около двух десятков действующих церквей было в Шуе до и в первые годы после революции. То, что произошло 15 марта 1922 года в этом городке – лишь эпизод, лишь мизансцена этой великой трагедии. Однако именно эти события могут быть яркой иллюстрацией того, что происходило в годы гонений на Церковь в Ивановской области. Верующие люди не согласились отдавать святыни на поругание и открыто заявили об этом, за что и были подвергнуты физической расправе. После этих событий “Красная губерния” стала чуть ли не фронтовой… Вскоре во всех кровопролитиях обвинили именно тех, кто пострадал, а действия уездной комиссии объявлены правильными и согласованными с распоряжениями центра.
Слухи о “мятежной” Шуе быстро обошли Иваново-Вознесенск, аукнулись в других местах текстильного края. Тревожные донесения губком партии получал также из Тейкова, Кинешмы, Наволок, Вичуги.
В губернскую газету “Рабочий край” шли сообщения с “фронта изъятия церковных ценностей”. Одобряем”, “единогласно”, – доносили многолюдные собрания прихожан. Но не всегда и отовсюду шли бодряческие рапорты.
Следующим этапом в борьбе с Церковью стало непосредственное закрытие храмов. Повод был придуман весьма веский, но не очень правдоподобный. В некогда богатейшей стране, где урожаи были гораздо большими, чем в 20 – 30 гг. ХХ века, не смогли найти места для хранения зерна, комбикормов, а главное, понадобились помещения под жилье, хотя смертность резко увеличивалась. И вновь в местной печати стали появляться статьи, в которых рабочие Ивановских фабрик и заводов предлагали передать им здания церквей для переоборудования под клуб, музей, склад, общежитие и т.д. Как правило, им в просьбе не отказывали. Православные христиане тоже писали письма, собирали подписи, но это лишь утверждало правящую партию в том, что необходимо “как можно скорее покончить с религией”.
Для того, чтобы ликвидировать храм, прихожан вынуждали подписать заявление об отказе от его содержания. Их ущемляли в правах, облагали непомерными налогами, активную пропагандистскую работу проводила ревизионная комиссия. Везде один и тот же сценарий.
В некоторых случаях официальные источники сообщали о том, что имелись серьезные осложнения в связи с ликвидацией храмов, поскольку агитационная работа проводилась с сильным опозданием. На собраниях колхозников часто слышались выступления о необходимости храмов и Богослужений. Чтобы решить этот вопрос, на официальных документах: протоколах, выписках указывались данные, не отражающие действительности.
Храмы после бесконечных изъятий, налоговых поборов нуждались в капитальном ремонте. Средств у приходского совета, конечно, не находилось. На основании этого ревизионная комиссия признавала здания “аварийными”, после чего его закрывали. Иногда местные администрации ликвидировали храмы без всяких поводов и указаний свыше.
Священникам запрещали исполнять “требы” на дому, а если прихожане начинали жаловаться в вышестоящие инстанции, их приход сразу же ликвидировали.
Особенно следует выделить вопрос о запрете колокольного звона. Колокола всегда ассоциировались с Православием, с Церковью, с торжеством добра и чистоты. Чаще всего комиссии, запрещавшие звон колоколов, ссылались на просьбы жителей близлежащих домов и работников организаций, расположенных на территории храма.
Основной “пик” богоборческой деятельности Советской власти в Ивановской области пришелся на 30-е годы, большая часть храмов была ликвидирована в период с 1933 по 1938 гг. При описи имущества довольно часто происходили случаи хищения. Если проводились переоценки по просьбам верующих (очень редко!), то в кражах обвиняли самих же прихожан.
Сведения о количестве закрытых в Ивановской епархии храмов весьма противоречивы. Это связано с изменением границ областей и районов и с намеренным официозом и пафосностью информации, поступавшей в ЦК из регионов. Из 570 закрытых Церквей разобрано было – 40, использовались под культурные учреждения – 131, приспособлены под жилье и учреждения – 34, под склады – 191, под производственные нужды – 52, под торговые предприятия – 5, не использовались (пустовали) – 117 зданий. На 1 января 1936 г. функционировало лишь 903 церкви, затем их количество уменьшалось и к концу 70-х гг. составило около 25 храмов по всей области. Все попытки прихожан вернуть им церкви были тщетными.
Особенным видом борьбы с Церковью являлись многочисленные незаконные обвинения священнослужителей в контрреволюционной деятельности, явном подстрекательстве народных масс на борьбу с целью свержения рабоче-крестьянской власти. Были репрессированы люди, которые подвигами своими, страданиями, кровью своею исповедали верность заповеди Христова: положить жизнь за други своя, исповедовали верность своей Родине, своему долгу. Они показали делом, что Евангелие написано в сердце русского человека, и свидетельствует об этом его совесть (Рим. 14, 15), его ратные труды, страдания, мучения и подвиги, коим нет конца.
Были забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним. Именно этим объясняется вся та жестокость и непримиримость, которую проявляли большевики, когда без суда и следствия, с нарушением всякого права и законности убивали ни в чем не повинных людей.
Первыми жертвами кровавого террора, как назвал гонения на Церковь в начале ХХ века митр. Иоанн, стали Шуйский и Палехский священники. Шуйского протоиерея Павла Светозарова, как и четырех мирян, жителей Шуи, обвинили в контрреволюционных выступлениях. Из материалов дела можно было почерпнуть доказательство о полном отсутствии какой бы то ни было вины шуйского священника.
Настоятель Крестовоздвиженского храма с. Палех о. Иоанн Рождественский признался суду, что читал перед паствой воззвание патриарха к народу и сделал это по прямой обязанности и долгу. 10 мая 1922 года о. Павел Светозаров, о. Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков мысленно молились о спасении душ своих, веры своей, России, за прощение тех, кто старательно целился в них, не ведая, что творит. Они были первыми, на кого излилась ненависть богоборцев. Затем арестовали прот. Покровского собора г. Иваново-Вознесенска о. Димитрия Сперанского, обвинив его в хищении икон. Подобные обвинения выдвигались потом и многим другим священникам – нашим землякам.
Особой статьей, по которой были репрессированы большинство священнослужителей, была агитация к контрреволюционной деятельности. На самом же деле, обвиняемые в антинародных действиях батюшки, пострадали именно за то, что помогали народу своей любовью. Люди, умеющие любить других, никогда не останутся одними, вокруг них всегда будут те, кто с благодарностью внимал бы их молчаливой проповеди – личному примеру служения людям. Как только выяснялось, что вокруг священника собиралось много верующих, за ним устанавливали слежку и после несправедливого обвинения отправляли в ссылку. По истечении срока заключения батюшки вновь проповедовали, молились, творили дела милосердия, за это их опять арестовывали. Так, вся их земная жизнь состояла из допросов, на которых они как истинные последователи Христа открыто исповедовали свою Веру, ссылок, в которых видевшие их смирение и терпение атеисты становились истинно верующими христианами, и бесконечной любви к ближним, выраженной в сердечной молитве за других, в умении утешить и быть Предтечами, подготавливая прихожан к встрече со Спасителем. Паства почти всегда следовала примеру своего пастыря, открыто признавала Бытие Божие, добровольно разделяла тяготы ссылки со своим духовным наставником. Члены семей священнослужителей также подвергались всевозможным притеснениям и унижениям. Их лишали избирательных прав, не давали работать, облагали непосильным бременем налогов.
Большевики готовили нашим пастырям нелегкий и тернистый путь, но все жизненные страдания терпели они ради Христа, Ему Одному посвятив свою жизнь. Они даровали им Жизнь Вечную… Люди, погибавшие за свою Веру, стали ещё опаснее для Советской власти, чем были живущие. На крови мучеников растет, крепнет и возвеличивается Вера… Были страшные гонения на Церковь, сопровождаемые общим упадком нравственности, но сколько святых ныне молится о нас, о спасении нашей России. Страданиями их и тысяч других невинных страстотерпцев Господь не дал России окончательно погрузиться в греховную тьму. Благодаря им Россия не погибла духовно в страшные семьдесят лет безбожной власти…
Святые – это люди, которые смогли показать всем тем, кто говорит и считает, что верить в Бога и жить по Заповедям тяжело, их неправоту. Любить легче, чем ненавидеть – это доказали все исповедники своим личным примером. Очищать свою душу от грехов, оставляя их на исповеди, и жить по заповедям легче, чем вести борьбу против религии, пытаясь, спустившись в подвал, кричать на весь мир, что везде мрак. Радоваться, умерев “для мира” легче, чем пытаться найти утешения в земных радостях, показали нам преподобные, по праву названные “радостными людьми”, ибо только им даровано испытать “небесные радости” ещё в земной жизни. Умереть за Христа легче, чем жить в постоянной борьбе с ним, с тем, кто когда-то умер за тебя, засвидетельствовали мученики. Не стоит нам, ныне живущим, осуждать тех, кто творил беззакония, боролся с религией, отрицал Бога, поскольку даже те, кто погибали в годы гонений от рук этих людей, не проклинали и не осуждали, а благословляли и молились за них. Ибо таково свойство добродетели – ей удивляются даже те, кто её гонит, таково свойство зла – его презирают даже те, кто его делает. Будем же и мы верить в Бога так, как все святые нашего края, с готовностью пострадать и умереть за свою Веру, как все новомученники и исповедники Российские ХХ столетия.
Вси святии новомученики и исповедники Церкви Русской, молите Бога о нас!

БОГУ НАШЕМУ СЛАВА ВСЕГДА, НЫНЕ И ПРИСНО
И ВО ВЕКИ ВЕКОВ. АМИНЬ!