Церковь не должна приспосабливаться к миру. Почему? Потому, что Церковь являет собой реальность, куда большую, нежели мир.
Другой вопрос, что сами люди Церкви должны быть не имитаторами, имитирующими эту реальность ради статуса в миру, а жить этой самой реальностью.
Как можно обозначить эту новую по отношению к миру раскрывающуюся в Церкви реальность? Как построенную по принципу «обратной перспективы». Не мы смотрим на Царство Божие, а Царство Божие смотрит на нас.
Иконописные приемы, иконописный язык, которым пользуется Церковь, развивались постепенно. Как постепенно развивались, наверное (точно знать не можем) церковный ритм, богослужение, церковное устройство. Но мы имеем их сейчас не в их историческом развитии, а как данность. Вот они, есть, как великий дар Божий. И мы не можем доподлинно знать даже, как они развивались – никакие исследования, никакая наука никогда не отражают реальность, только создают ее модели.
Наука не может подменить собой данную нам в Церкви реальность. В Церкви иное время, иной календарь, иной ритм, нежели в миру. Она сама создает свое время. Пример – Рождественский сочельник. После окончания Литургии выносится свеча, поются тропарь и кондак Рождества Христова. Именно эта свеча есть литургически та звезда, та умная ангельская сила, которая вела волхвов ко Христу. А вовсе не звезда на небе, которую ждут некоторые по народному обычаю. Поэтому, увидев настоящую, литургическую звезду, мы идем в трапезную и со спокойной совестью едим. Так во всем.
Да, наверное, как говорят предлагаемые нам исследователями исторические модели, наш ритм возникал из астрономического, да, всё так или иначе привязано к астрономии. Но не астрономические модели первичны. И не то, что мы видим в природе. Мы вообще не можем быть уверены в реальности чего-либо вне Тела Христова.
Поэтому – у нас свой календарь, свой ритм, и они онтологически несравненно выше тех, которые нам в недоумении предлагают люди, не видящие ничего, кроме астрономических объектов. То же самое с переводами богослужебных текстов на современный язык – они вообще не нужны. Вот, когда-то сложился наш богослужебный корпус. Зачем, с чего его менять? Как сложился — опять же достоверно знать не можем, можем только выслушивать разноголосицу или консенсусы внешних по этому поводу.
Не рациональное понимание лежит в основе нашей веры, нашего восприятия Литургии и нашего соединения в Теле Христовом. Не некое «понимание». Понимание – это всегда понижение, приспособление к нашему падшему разуму. Наоборот – нужно возносить свой разум в горнее.
Необходимо воспринимать церковную литургическую данность так, как она дана нам здесь и сейчас, в исторической поместной форме Русской Православной Церкви.
Ничего менять в Церкви не надо. Кроме нецерковности как бы церковных людей. Но это — уже другой вопрос.
Нам дано Священное Предание. Никакая разноголосица всяких нецерковных и околоцерковных книжек, никакие рассуждения и чужие консенсусы не могут перекрыть Предания. Нам не нужна такая «библеистика», которая отрицала бы базовые утверждения, данные нам в Предании. Нам нужна библеистика, которая раскрывала бы Предание. Священное Предание в том виде, в каком мы имеем его сегодня, в совокупности имеющихся у нас текстов, рецептированных нашей Церковью, принятых ею за истину — вот, что нам нужно для спасения. Невозможно чужими рассуждениями и чужими моделями подменять такое Предание.
Например, кто автор Евангелия от Иоанна? Священное Предание говорит нам однозначно: апостол и евангелист Иоанн Богослов. Это традиция, шедшая непосредственно от самого святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Так мы веруем. Остального нам не нужно — оно не важно для спасения, для нашего пребывания в Церкви. И когда тот или иной автор сознательно противопоставляет себя Преданию, этот автор оказывается за границей церковности, он предпочитает те или иные внецерковные вещи самой церковности. Нам нужно сохранить церковность. Всё остальное — наносная лабуда, обманка.
игумен Виталий (Уткин), секретарь Архиерейского совета Ивановской митрополии